Минская публика уже знакома со спектаклями Саулюса Варнаса. Каждая новая его работа удивляет  изысканной режиссурой, изобретательными  сценографическими построениями, глубиной смысла. Представленная в программе «Belarus Open» гоголевская «Женитьба» — не исключение.

Татьяна Орлова

«Женитьба» Гоголя в Могилевском областном драматическом театре, на мой взгляд, стала событием. Над спектаклем достаточно долго и тщательно работал литовский режиссер Саулюс Варнас, который сейчас является там главным, а могилевские артисты с огромным интересом окунулись в новую для себя природу актерского существования.

«Женитьба» Николая Гоголя. Дмитрий Дудкевич (Подколесин). Могилевский областной драматический театр.

В старых постановочных канонах «Женитьбы» (а пьеса постоянно идет на театральных сценах) преобладает обычно нарядно-декоративное зрелище и купеческий размах в стиле произведений Александра Островского. Пышные русские сарафаны, сюртуки, комический грим, встрепанные парики. Напрочь забывается, что Гоголь совсем не похож на Островского, хоть и жили приблизительно в одни и те же годы ХІХ века. Один мистик, другой ― бытописатель Замоскворечья.

Ничто у могилевчан не напоминает петербургский или московский быт. Кому сегодня интересны памятники прошлого? Но нет и перелицовывания пьесы, желания все поставить с ног на голову, как можно было бы судить по афише и программке. Текст практически целиком сохранен (даже можно было бы его немного ужать). Режиссерская выдумка вписалась в определение «Женитьбы» как «совершенно невероятного события». Латышский художник Иварс Новикс сотворил мир мистический, полный тайников, и реалистический одновременно. Литовская художница по костюмам Юрате Рачинскайте сочинила далекие от позапрошлой эпохи одежды, в которых сочетаются тенденции современной моды, космические световые переливы и летучесть мифологических крылатых существ. При всем при этом спектакль абсолютно актерский.

Руслан Кушнер (Кочкарев).

Да, актерам пришлось работать так, как еще не приходилось в обычном будничном репертуаре. Скажу более изящно ― пришлось преодолевать классическую актерскую игру с изображением характеров. К тому же были поставлены и сложные технические задачи. Галине Лобанок для роли свахи Феклы пришлось научиться играть на саксофоне. Помогло музыкальное образование. Да и молодую игривую сексуальную сваху трудно называть Феклой Ивановной. Она сама не прочь подыскать себе жениха и покрутить «амуры» с Кочкаревым. Сваха не столько разговаривает, сколько комментирует каждый поворот событий звуками саксофона.

Провокатора и заводилу Кочкарева, вернее актера Руслана Кушнера, режиссер поставил на ролики. Он разъезжает по сцене и по зрительному залу. На нем легкий развевающийся плащ демона-искусителя, который вознамерился женить якобы друга Подколесина исключительно ради того, чтобы и другие испытали прелести семейного ада. Ад из-за женитьбы не по любви, по сватовству, по договоренности. Следовательно, безо всякого удовольствия. Как результат ― ложь и измены. Все свои неизрасходованные чувства и неосуществленные желания такой Кочкарев охотно раздает направо и налево. И наконец, потрясающе придуманный эпизод релаксации. Желая запить неудачу с женитьбой Подколесина, Кочкарев берет первую попавшуюся бутылку, меланхолично делает глоток и приходит в ступор от проглоченной жидкости. Позже из этой бутылки механически глотнут и другие. И также глаза на лоб полезут то ли от удивления, то ли от неожиданного вкуса, то ли от огненного удара.

Елена Кривонос (Агафья Тихоновна).

Яичница (Владимир Петрович) не стар и не толст, как описал его Гоголь. Это красивый, рослый, знающий толк в женщинах мачо. Его вовсе не смущает неблагозвучная фамилия. Его интересует капитал. Неплохо приложить к нему покорную жену. Он уже ощущает себя владельцем солидной недвижимости, что дает беспредельную свободу действий. Увлекшись, легко может и на жену руку поднять.

У Василия Галеца его хрупкий Анучкин полон неизбывной тоски по недоступной красоте манящего и неизведанного закордонного мира.

Наконец, самая трагическая фигура женихов ― Жевакин. В исполнении Григория Белоцерковского это образ трагикомический. Отставной военный, неудачник, бедняк с романтическими фантазиями, принимающий желаемое за действительное. Фактически он один бескорыстен в истории со сватовством к Агафье Тихоновне. Тоска по домашнему уюту у этого немолодого неприкаянного мужчины так велика, что он готов и на брак в шалаше. Особенно хорош монолог со свечой в темноте зрительного зала. Жевакина пронзительно жалко. Он искренне не понимает, почему ему красноречивому и познавшему тяготы жизни так катастрофически не везет. В семнадцатый раз получает от невест отказ. Режиссер придумал этому персонажу почти цирковой трюк хождения по жердочке. Белоцерковский под восторженный страх публики блестяще демонстрирует шаги канатоходца.

Руслан Кушнер (Кочкарев), Владимир Петрович (Яичница).

По-обломовски добрый и нерешительный Подколесин ― огромная удача Дмитрия Дудкевича. Это не заросший мхом унылый холостяк, каким принято было его изображать, а молодой ленивый парень. Просто он не способен определиться в своих желаниях. Он привык, что все за него делают другие. И думают другие. Слуга Степан до сих пор как младенца кормит его с ложечки. Внешне такой Подколесин теряется на фоне других женихов. Внутренне своей нелепостью и простодушием более других подходит Агафье Тихоновне. Все было бы хорошо, если бы не вечный мужской страх перед необходимостью что-то менять в своей жизни и расставаться со свободой, которая такому Подколесину в принципе и не нужна.

Долго подготавливаемое появление Агафьи Тихоновны ( Елена Кривонос) перед женихами ― почти шоу, сотворенное режиссером и сценографом. Из-за кулис выезжает огромная двухэтажная пирамида в виде свадебной юбки. На вершине ее скованная и испуганная невеста, готовая каждую секунду провалиться в тайники странного наряда.

Сцена из спектакля.

Есть и еще для невесты замечательная придумка. Плавно, как когда-то двигался танцевальный ансамбль «Березка», выезжает небольшой свадебный, покрытый белоснежной скатертью, столик. На нем четыре блюда под выпуклыми металлическими крышками. Агафья Тихоновна приподнимает по очереди крышки ― там головы женихов. Выбирает по вкусу. Смешно и страшно.

Желание актеров поработать в этом спектакле было учтено постановщиком. Здесь есть небольшой живой оркестр и цыгане, готовые в любой момент подхватить, поддержать веселье. Более того, режиссер разделил тетушку Афину Пантелеймоновну на несколько частей. Такая «расчлененка» задействовала в спектакле сразу трех актрис. Евгения Белоцерковская, Наталья Колокустова и Людмила Гурина создают своеобразную массовку в сцене сватовства. Они разделили между собой реплики и работают как одно целое.

Можно констатировать, что художественные задачи, поставленные режиссером, были выполнены. Ничего от старого, от традиций, от штампов. Нигде, ни в мелочах, ни в концепции не было насилия над человеческим естеством и природой артистов. Не поменялись предложенные Николаем Васильевичем Гоголем отношения и акценты. Только прояснились людские судьбы и мотивы поступков.

Елена Кривонос (Агафья Тихоновна), Дмитрий Дудкевич (Подколесин).

В спектакле «Женитьба» нет положительных и отрицательных персонажей. Нет правых и виноватых. Каждый несет свой крест в зависимости от цели и душевного наполнения. В сущности, перед нами по-своему несчастные люди, которые, впрочем, этого не осознают. Они не умеют и не знают, как выстроить свою жизнь. Да и мы, современные, так и не научились это делать.

Саулюс Варнас не навязывает актерам свое мироощущение, не исследует и мир драматурга. Он подталкивает актеров говорить словами Гоголя о себе и своем понимании всего, что окружает. Страсть у каждого вечна. Свое понимание неустойчиво и часто искажено.

В мужском соревновании за невесту Яичницу привлекает приданное, Анучкина ― умение изъясняться по-французски. Жевакин мечтает о семейном тепле, Подколесин и вовсе плывет по воле волн, слабо сопротивляясь. Но разве эти мотивы приведут к ощущению счастья? Конечно, нет.

Сцена из спектакля.

Режиссер вступает в диалог со старыми ценностями и убеждает зрителя, что главные из них, такие как любовь, по-прежнему вечны, а герои ― нормальные люди, возможно живущие среди нас. Он смело бросает персонажей в коммуникацию со зрителем и включает их в диалог о человеческих радостях. При таких, казалось бы, современных театральных приемах не исчезает главный метафизический смысл понятия женитьбы, как это понимал Гоголь. И хочется. И страшно.

Саулюс Варнас владеет искусством раскапывать и доносить метафизические смыслы крупных неоднозначных авторов. Он это прекрасно доказал в «Тарелкине» и «Фрекен Жюли». Для актеров, возможно, это было открытие таких загадочных авторов как Сухово-Кобылин и Стриндберг. А теперь вот не менее таинственный Гоголь. Но если актеры долгие дни шли к пониманию, то публика за пару часов спектакля не всегда готова к адекватным оценкам. Думаю, что опасение нестыковки со зрителем повело Варнаса при постановке «Женитьбы» в сторону более привычного литовского метафорического театра. И это верный шаг к подготовке и завоеванию своего зрителя.

Фотографии предоставлены Могилевским областным драматическим театром.