Татьяна Орлова

Некоторые спектакли прошедших этой осенью в Беларуси театральных фестивалей заставили размышлять над проблемой, можно ли за зло платить злом. Нарушение законов, норм человеческого общежития и нравственности не в пьесах Шекспира, а в скромных опусах современных драматургов вышли за пределы бытовухи, употребления алкоголя и наркотиков. Они покушаются на человеческую жизнь. Эта жизнь отнимается не на войне и никого не делает героем. Жизнь отнимается насильственно, от безысходности. Оказывается, что так трудно судить жертву и палача. Обстоятельства довели. Однако обстоятельства невозможно изменить.

Актер Молодежного театра Дмитрий Богославский несколько лет назад написал пьесу «Любовь людей». Пьесу страшноватую, поэтому о ней много спорили и ставить на сцене не спешили. В Беларуси пьесу не одобрили, зато в России она была названа событием, победила в нескольких конкурсах и в 2012 году была поставлена Московским академическим театром имени В.Маяковского.

Нерасторопных белорусов пристыдили, и только в этом году в течение одного месяца мы увидели сразу три спектакля «Любовь людей»: московский, киевский и минский. Московский играется три года, киевский — два. Республиканский театр белорусской драматургии в Минске только что показал премьеру. В общих чертах один театр представил трагедию, второй — комедию, третий — драму. У каждого, оказалось, есть своя правда. Естественно, и свои предпочтения у каждого из современных национальных театров.

Почему-то мне кажется, что эти жанровые определения точно соответствует национальному менталитету. Для белоруса Богославского расчленение тела убитого – выдумка. Убить могла. Расправиться так, чтобы скормить свиньям – вряд ли. Для русской женщины, пережившей блокаду, голод, репрессии, жестокая расправа на уровне помешательства вполне возможна. Украинцы, мне думается, сейчас не хотят в искусстве такого экстрима. Им требуется успокоение.

Европейский театр сейчас очень быстро осмысливает политические и социальные события, которые происходят в мире. Он сразу же выдает спектакль, даже если у него нет соответствующей пьесы. Процесс идет одновременно — репетируют и пишут текст. У нас не так. Мы медленно разворачиваемся, сильно тормозим, выжидаем, оглядываемся и побаиваемся ошибиться. К тому же белорусский театр сегодня настроен исключительно на развлечение. У него и нет актуальных современных спектаклей. Он своего рода сфера обслуживания. Желательно, чтобы при этом было весело и смешно, хотя в жизни бывает по-другому. Об этом другом и написал Богославский. Это как бы потемневшее и растрескавшееся зеркало нашего общества.

Сергей — честный справедливый участковый маленького поселка. Хорошо знает и соблюдает законы. По-человечески может понять исключительные обстоятельства. Как все может выпить с другом. Измученная пьянством и побоями мужа героиня пьесы Люська убивает своего Николая, разделывает тело на части и скармливает свиньям. Даже трупа не остается. Поселок думает, что загулял мужик и пропал. Люська честно и как-то устало признается другу детства участковому Сергею и просит спасти ее. Тот все еще помнит их школьную любовь. Сохранив тайну, они надеются новой любовью стереть в сознании следы преступления. Свадьба. Дни счастья. Люськин ребенок Сергею как сын. Потом прошлое начинает переписывать настоящее только черными красками. Все повторяется. Да, пьют. Да, дерутся. Да, ходят от жен налево. Да, матерятся. При этом продолжают держать хозяйство, сеять, строить, растить детей, мечтать о красивой жизни, которую показывают по телевизору. Обстоятельства складываются так, что Сергей убивает свою Люську и сам кончает жизнь самоубийством. С точки зрения закона сплошные правонарушения, криминал. С точки зрения житейской логики в поселке, где все всё обо всех знают, безысходная трагическая ситуация. Что заставило Сергея задушить любимую женщину? Мог ли он остаться жить после этого? Сколько мог хранить страшную тайну? И эти поступки совершает милиционер, страж порядка? Мы должны его возненавидеть. Однако он вызывает сочувствие. Как это объяснить?

А помните по учебникам истории Древнего мира рассказ о женщине царских кровей Медеи? Обида на изменившего ей мужа заставила ее убить их собственных детей. Сотни актрис играли на сцене Медею и находили мотивы, чтобы оправдать ее, во всяком случае, хотя бы вызвать сочувствие. Такова сила искусства. Любовь способна заставить забыть обо всем, даже о самом святом.

В греческой мифологии заложены основные линии развития европейской истории и культуры, сформулированы основные сюжеты европейской драмы. Мне видятся в пьесе Богославского отблески греческих трагедий.

В московском спектакле это действительно античная трагедия. Московский спектакль «Любовь людей» деликатно уходит от изображения пугающей бытовухи. Пьяные проделки не смешат, а ужасают. Режиссер находит условные средства, чтобы избежать натурализма и притянуть наше внимание к проблеме, надо ли платить злом за зло, когда уже ничего не помогает. Как достойно существовать в обстоятельствах беспредела? Как преодолевать постоянную унизительную экстремальную ситуацию в семье? На войне закроешь амбразуру пулемета и навечно станешь героем. В мирное время пулемет продолжает строчить. Озверев от побоев и унижения, поднимешь руки на близкого человека и станешь преступником. Возможно, такие мысли посещают режиссеров и актеров, которые играют пьесу Богославского.

Драматург рассказал о том, что часто, очень часто встречается в жизни и ставит в тупик поиски выхода из положения. Как свободный художник Богославский придумывает свое убийственное решение проблемы. Нам же, зрителям, придется думать, спорить, соглашаться, сопротивляться. Так бывает. Так не бывает. Так не должно быть.

Молодые театральные режиссеры и актеры любят исследовать тему «Что такое любовь». Она созидательная или разрушительная сила? И приходят к выводу, что у нее нет никаких правил и обязательств. Она выходит из всех берегов и разрушает все преграды.

Спектакль из Литвы «Калигула» вызвал большие споры, шокировал, возмущал, никого не оставил равнодушным. Почему?

Пока зрители рассаживались в большой комнате, исполнители «Калигулы» были уже здесь и, как бы смягчая предстоящие в спектакле события, угощали минеральной водой и виноградом. Молодой режиссер Видас Барейкис основал вместе с восемью выпускницами академии Театральное движение «No Theatre». Они устраивают театральные действа на улицах, в транспорте, общественных местах и вызывают зрителей на контакт. Сам режиссер работает актером и музыкантом, имеет две музыкальные группы, но посчитал, что ему не хватает образования и поехал в Москву в Центр имени Вс.Мейерхольда подучиться на курсе известного мастера Виктора Рыжакова. Когда его спросили «зачем понадобилась Москва?», ответ был таким: «В Москве ты чувствуешь, что культура — дело государственной важности и тебе объясняют очень серьезные вещи». При таком объяснении понимаешь, что, наверное, недаром потянулись в российскую столицу и приняли московские театры такие известные литовские режиссеры как Туминас, Коршуновас, Карбаускис.

Как все молодые, Барейкис все еще одержим энергией отрицания. Поэтому появился его «Не театр», спектакль «Не концерт». Я видела в Вильнюсе в «Ночь театров» его «Дон Кихота». Артисты двигались по улицам Старого Города. Через каждые сто метров останавливались, собирая вокруг себя прохожих и вовлекая их в действо. К площади у Ратуши вместе с артистами пришла огромная толпа зрителей. Барейкис говорит: «Театр должен идти в народ».

Юный римский император Калигула был известен как жестокий безжалостный диктатор. Кто-то считал его душевнобольным, так как невозможно было понять и объяснить цепь бессмысленных репрессий и убийств. Философская пьеса Альбера Камю подтверждает вполне здравый ум этого ублюдка, прародителя многих будущих диктаторов. Первое появление Калигулы в спектакле шокирует. К столу выходит обнаженный артист Айнис Сторпирштис. Зрители и исполнители на мгновение опускают глаза, потом привыкают и начинают понимать, что так демонстрируется полная освобожденность от всех норм и правил. Потом будет литься вода и кровь, последуют убийства приближенных. Император будет издевательски ломать судьбы близких ему друзей и, наконец, терпение закончится. Он будет убит в 29 лет отроду. Зачем литовский театр показывал нам более трех часов эту страшную пьесу? Ответ был ясен уже к финалу. Такие Калигулы выводят из состояния благодушности и покоя. Они подталкивают к действиям, в результате которых происходят революции и меняется государственный строй.

Один критик после этого спектакля сказал: «Это сумасшедший литовский символизм». Сегодня в Европе литовская режиссура очень высоко ценится. Однако она почти всегда мало понятна белорусскому зрителю, потому что он не готов к разговору о жестокости средствами театра. У нас социальные и семейные проблемы не принято выносить из избы. Они решаются тихо и только спустя годы становятся известны обществу.

Фото: Московский академический театр имени Владимира Маяковского, Международный театральный фестиваль имени А.П.Чехова, Театральное движение «No Theatre».