Нина Мазур

Несколько лет назад я написала о Глории Контрерас:
«Она – ученица Джорджа Баланчина.
Эта хрупкая женщина, – полу-испанка, полу-немка, – знаменитый мексиканский хореограф. Ее зовут Глория.
Глория – значит «слава»…
Когда-нибудь ее назовут великой».
Что ж, это время пришло. В декабре 2015 года Глория ушла в вечность.

 

Глория Контрерас-Ренигер родилась 15 ноября 1934 года в Мехико. Ее дед по материнской линии, Герман Ренигер, был немецким инженером-электриком, которого пригласили приехать в США, в Нью-Йорк, для строительства гидроэлектростанции. Там он и познакомился со своей будущей женой, немецкой девушкой Эльзой Гласс, дизайнером по профессии. От этого брака родилось четверо детей; дочь Германа и Эльзы – Кармен Ренигер-Гласс – и стала впоследствии матерью Глории.

Семья Ренигер переехала из США в Мексику, где родители Кармен умерли один за другим. Пятнадцатилетняя красивая девочка осталась круглой сиротой. Здесь с ней и познакомился Грегорио Контрерас, будущий отец Глории. Происходя из аристократической креольской семьи, он, по настоянию родителей, вначале отправился в Германию, чтобы познакомиться с родственниками невесты. Результат оказался положительным, и свадьба Грегорио и Кармен состоялась.

Из шести детей, родившихся в этом браке, в живых остались только три девочки: Эльза, Глория и Маргарита; три мальчика умерли в младенчестве. Это обстоятельство стало тайной болью Грегорио и наложило глубокий отпечаток на его жизнь.

Артистическая, тонкая натура, Грегорио с юности писал стихи, увлекался литературой и театром, но особенно любил музыку, и сам играл на многих музыкальных инструментах. Однако отец Грегорио настоял на юридической карьере сына, что составило несчастье всей его жизни.

Прадед Глории по отцовской линии, потомок испанских конкистадоров, владел обширными землями в Чиапасе. Овдовев, он в немолодом возрасте повторно женился на 16-летней особе, и вскоре оставил ее богатой вдовой. Очень быстро все имущество и земли пошли с молотка. Детям от первого брака достались крохи, и будущий дед Глории, имея небольшое ранчо в Чиапасе, закончил медицинский факультет и работал врачом в Мехико. Фамилия Контрерас, говорившая о знатном креольском роде, и хорошее положение в столичном обществе позволили молодому врачу жениться на девушке из состоятельной аристократической семьи. Бабушка Глории на всю жизнь сохранила убеждение, что заниматься искусством профессионально – дело недостойное; супруг был с нею вполне согласен. Отсюда и драма их сына Грегорио Контрерас Альварес де ла Кадена, прирожденного музыканта, вынужденного всю жизнь заниматься нелюбимой юриспруденцией.

Дочери Грегорио унаследовали творческую природу отца. Старшая, Эльза, стала писательницей, и Глория и Маргарита – хореографами. Не желая для дочерей повторения своей судьбы, Грегорио Контрерас сделал все для того, чтобы Глория пошла по избранному ею пути.

Уже в трехлетнем возрасте она уносила пластинки отца в детскую, запиралась там и танцевала. В восемь лет родители отвели Глорию в балетный класс, где девочки из аристократических семейств обучались азам танца. По воле случая (преподавательница вышла замуж и покинула школу) Глория оказалась ученицей Нельси Дамбре, бывшей балерины Парижской оперы.

Мадам Дамбре полагала, что для Глории уроки танца – лишь развлечение, и только фанатическое упорство и старание девочки смогли завоевать уважение преподавательницы. Шли годы тяжкого труда, озаренные беспредельной любовью к танцу.

Через несколько лет Глорию пригласили в «The Royal Winnipeg Ballet», но эта канадская труппа показалась молодой танцовщице провинциальной в художественном отношении, и она отправилась в Нью-Йорк, в Школу американского балета.

Здесь девушка создала свой коллектив, назвав его «Mexico Lindo» – «Красавица Мексика», и поставила там два балета: «Рынок» на музыку Б.Галиндо и «Уапанго» на музыку Х.П.Монкайо. Эти балеты Глория показала Джорджу Баланчину. «Рынок» понравился мэтру, и он спросил девушку: «Почему ты хочешь стать хореографом?»

«Мне интересно конструировать из тел», – призналась Глория. «Достойное желание, – заметил мэтр. – Это единственный способ создавать танец».

Баланчин назначил Глории стипендию, подарил пианино. «Быть балериной – не твой удел,– сказал он. – Многие могут исполнять танцы, но единицы способны их сочинять. Занимайся этим делом, у тебя получается».

Но судьба нанесла неожиданный удар: тяжелая болезнь настигла Глорию, и врачи запретили ей жить в Нью-Йорке. Со слезами на глазах девушка вернулась в Мехико; жизнь потеряла всякий смысл.

И здесь отец Глории, Грегорио Контрерас, совершил невероятный поступок: он вручил дочери билет на самолет в Нью-Йорк и сказал: « Если тебе суждено умереть, пусть это случится там, где ты занимаешься любимым делом…»

Глория улетела в Нью-Йорк и… выздоровела.

Замужество и рождение сына были, по мнению Баланчина, совершенно лишними в судьбе Глории как хореографа. Но когда она родила еще и дочь, мистер Би счел это предательством по отношению к творчеству…

Оставшись без поддержки, Глория проработала еще несколько лет в Нью-Йорке и уехала в Мексику, забрав детей (ее брак к этому времени окончательно распался). Здесь в 1970 году и начала свое существование ее «Taller Coreografico de la UNAM» («Хореографическая мастерская при Национальном Автономном Университете Мексики), которая ныне составляет гордость страны.

Овации, цветы, любовь зрителей… «Taller Coreografico de la UNAM» работала не только для элиты; она приобщала к высокому искусству балета все слои населения. Большой репертуар, построенный на великолепной музыке, был уникален. Глория тщательно взрастила свою труппу; если вначале здесь танцевали практически только иностранцы, – отечественных классических танцовщиков не хватало, – то затем ее балет стал национален по составу.

«Большинство моих балетов абстрактны, но не развлекательны. Хореография может быть интеллектуальной игрой, эстетическим удовольствием, средством обретения духовности. В любом случае, она делается человеком для человека». Эти слова Глория Контрерас-Ренигер произнесла во время вручения ей Национальной премии Мексики в области изящных искусств – самой высокой награды ее страны.

«Баланчин всю жизнь искал максимальной гармонии музыки и танца. Я постаралась подхватить от него эстафету. Но мои балеты – не подражание Баланчину. Мэтр придавал большое значение музыкальной форме. Для меня же самое важное – человек», – сказала однажды Глория Контрерас-Ренигер.

Много лет назад отец назвал девочку Глорией. Она прожила долгую, прекрасную жизнь. Она была обречена на славу…

Фотографии: «Taller Coreografico de la UNAM».