Людмила Громыко

«Птицы» Аристофана
Режиссер Алексей Лелявский
Художник Людмила Скитович
Композитор Леонид Павленок
Белорусский государственный театр кукол

Волной прокатились по Минску фестивали и начался очень тихий театральный сезон. Впрочем, уверена, что затишье кажущееся, а настоящие события у нас происходят в стороне от магистральных и пыльных дорог.

Спектакль «Птицы» Аристофана в Белорусском государственном театре кукол выдержал два полных аншлага и вопросительные взгляды заместителя директора по зрителям Игоря Ларченко. Ничего удивительного. Взыскательного зрителя мы еще вчера потеряли. А вот на премьерах у Лелявского публика адекватная, проверенная. Ей интересны новые формы и актуальное содержание.

Иными словами, «для земли, не ради хлеба, птичка весела поет…» Эти вроде как незатейливые стишки Якова Полонского нежным детским голосом прочитают в финале спектакля. Но час сорок без антракта, хотим мы этого или нет, нам будут загружать голову, смешить, играть с ассоциациями.

Аристофан написал произведение на все времена, в период, когда Афины достигли могущества, процветания и стремились к господству на Средиземном море. За аллегориями в его «Птицах» – острые намеки и критический взгляд на действительность. Мифическая основа опосредованно придает сюжету трагические интонации. Хотя сегодня тонкие связи между богами и царем Тереем едва ли уловит каждый продвинутый зритель. Но тот, кто не до конца расшифрует культурные отсылки, отреагирует на современный смысл. Кстати будут «беженцы из Греции»; идеальное государство между небом и землей, где вроде бы счастливые «тучекукуевцы» перехватывают дым от жертвоприношений, предназначенных богам; вездесущие к начальникам ходоки – доносчики, предсказатели, прихлебатели, демагоги, ну и многое разное…

Что касается царя Терея… По преданию, он силой овладел сестрой жены, а чтобы скрыть содеянное, вырвал ей язык. В качестве расплаты получил блюдо, приготовленное сестрами из тела его сына. Хотел убить сестер, но вмешались боги, превратили Терея в удода. Удод он и есть удод… Впрочем, эта крутая предыстория вовсе не фигурирует на сцене. Правда, если быть в курсе, то на Удода, который с устрашающе согнутым клювом свисает из-под колосников, а потом в рыжих перьях и полосатых штанах является путникам, – тоже посмотришь соответствующим образом. Вот вам и игра со смыслами в современном театре.

Не удивительно, что именно к Удоду приходят со своими завиральными идеями два главных персонажа спектакля. У Аристофана – это афиняне Писфетер и Эвельпид; в программке – Мозгокрутов и Легковеров; на сцене еще проще – Пердун Сирийский и Сцыкун Ливийский.

В спектакле, который изобилует всевозможными выкрутасами, сюжет выложен как прямая линия. Его четкость и внятность необходимы режиссеру. Если зритель поймет главное, то зафиксирует множество дополнительных деталей. Музыка, движение, цвет, куклы, предметы, тени, актеры – все и каждый «исполняют» свою партию в этой по-человечески понятной и в то же время фантастической истории. Понятной, потому что два раздолбая (имена приведены выше, называйте, как хотите), убежавшие из «противных» Афин, мечтают построить город на воздухе и основать там невиданное царство птиц. Фантастической, потому что это им удается. Дальше все происходит, как у людей. С узнаваемыми поворотами и околичностями, конечно. Именно человеческое опрощение (приближение) придает утопии вневременной характер. Произведение Аристофана, написанное в 414 году, пронзает эпохи, словно острый наконечник стрелы. Мы смотрим и видим. Слушаем и слышим.

Перед зрителями разворачивается театральная игра, которую в любой момент можно прекратить или продолжить. В пространстве все распределено с шахматной точностью. Параллельное движение белых колон и проекции плавно раздвигает сценическое пространство. Рыжий Удод с растопыренными перьями. Яркие разноцветные птицы, восседающие на длинных шестах. Стройка века. Люди, которым дарованы крылья, нелепо скачут на одной ноге и опираются на палки с перьями, словно на костыли. Название городу придумали замечательное – Нефелококкигия. Огородили металлической сеткой, отделяющей небо от земли. Из подвешенных мешков медленно сыплется зерно для птиц…

Игра смыслами  через множество нюансов. Предметам – особое значение. Вот люди высиживают птиц. Вот складывают яйца в ящики со стружками. Поджаривают, и сладкий запах распространяется по зрительному залу. А здесь подбирают перья по цвету. Вручают каждой общипанной птахе отдельно – по назначению. Вещие, певчие… ну и т.д. Тушки особенно отличившихся разделывают прямо на глазах у зрителей… Все приземляется, опрощается, обессмысливается и заканчивается феерически. Сам Зевс уступает Мозгокрутову господство над миром и невесту. Что тут скажешь: утопия!

 

Роли Мозгокрутова и Легковерова представлены актерами в двух составах. Александр Казаков работает в паре с Владимиром Грамовичем. Тимур Муратов с Дмитрием Рачковским. Разные акценты, интонации  подсвечивают общий смысл. Казаков (Мозгокрутов) точен в подтекстах, блестяще осваивает второй план. Думает и говорит, но часто произносит совсем не то, что на уме. Владимир Грамович (Легковеров) наивно и по-деловому объясняет их невероятные приключения. Здесь интересны моменты остранения. И то, как пафос напоказ уничтожается актерской иронией.

 

Муратов (Мозгокрутов) определенно брутален, его герой виртуозно разводит философию на пустом месте. С доверчивым персонажем Рачковского (Легковеров) получился  гармоничный дуэт. Вместе их не остановить.

Взрывные, яркие работы у актеров Валерия Зелинского, Ильи Сотикова, Дмитрия Чуйкова. Музыка Леонида Павленка выше всяких похвал. Точна и элегантна сценография Людмилы Скитович.

Спектакль – 18+. И, конечно, не для тех, кто летом работает на даче, а зимой в театре ищет развлечений. Хотя, безусловно, смешно. И развлечься можно. Оно того стоит.