Людмила Громыко

В этом году ТЕАРТ открылся программой «Belarus open».  Радует аншлагами и даже некоторым ажиотажем у публики.

Накануне мы встретились с одним из самых заинтересованных и благодарных зрителей – Виктором Бабарико, Председателем Правления «Белгазпромбанка», который является неизменным партнером и организатором форума.

Есть ли в программе форума что-то новое, то, что стоит зафиксировать?

– В этом году впервые белорусская программа на ТЕАРТе больше международной. И в этом, на мой взгляд, главный вызов форума. Нам очень важно понять, насколько творчество белорусских актеров и режиссеров интересно зрителям, которых уже традиционно на ТЕАРТ привлекают спектакли выдающихся режиссеров со всего мира.

Возникшая и развивающаяся жизнь гражданского общества становится публичной, видимой. Она настолько другая, неожиданная, что не может не радовать. Творческие люди осознали: если тебе есть, что сказать, то это главное. Не имея денег, не имея площадки делают проекты на коленках. И осуществляют задуманное с привлечением новых инструментариев. Это я про краудфандинг и спектакль «Опиум», о проявлении новых механизмов развития и поддержки искусства. Люди поняли, что кроме государственных дотаций существует еще масса иных вариантов. Все они реальны, нужно только приложить усилия.

Что-то за этот год изменилось решительно в жизни, и, соответственно, в искусстве?

– Нельзя сказать, что изменилось решительно: было так, стало по-другому. В большей степени все осталось по-прежнему. Но появились признаки новых возможностей для самореализации людей, и не только в искусстве. Представьте себе: стоит могучий дуб, вроде и крона есть, да непонятно растет он или не растет. Тень создает, в этой тени кому-то хорошо, а кому-то плохо. Но вот рядом с дубом появляются очень явные, видимые ростки. Считаю, это очень важно.

Я убежден, для любого проекта нужны ресурсы, идея и лидеры. Идеи и лидеры всегда были, а ресурсов у государства, у спонсоров не хватало. Сейчас, мне кажется, появились ответы на вопросы: где и какие ресурсы можно взять. И сразу начали возникать успешные проекты, что внушает определенный оптимизм. Никуда не нужно уезжать. Все нужно делать здесь. Наверное, тяжелее, наверное, больше каких-то усилий надо прилагать для достижения результата. Но все равно новый необычный результат, которого добиваются люди, используя нетрадиционный инструментарий, заметен везде. В театре, кино, в литературе. Да и в финансовой сфере. Это еще не изменения, но теперь творческие инициативы очень трудно будет загнать в какие-то рамки.

Почему же вот так вдруг?

– Я думаю, что это вызовы времени. Изменились возможности. Развились технологии. Раньше общество строилось на мобильности денег. Как устроен капитализм? Где больше прибыль, туда идут деньги. Там все и развивается. Финансовый ресурс заменял многое. И это была мобильность основного финансового ресурса. Из бедных стран уезжали в богатые, потому что возможностей там больше. Денег примитивно больше. А сейчас дополнительно к мобильности денег добавились мобильность персонала и мобильность технологий. Ну, или можно по-другому сформулировать – мобильность идей. И вот эти три мобильности настолько не поддаются какому-то, образно говоря, жесткому контролю, что могут выстреливать где угодно. Возникают новые формы финансирования, тот же краудфандинг.

И если раньше эти ресурсы предоставляли их владельцы, спонсоры, государство, которое определяло развитие культуры, то сейчас все могут решать сами люди. Грубо говоря, мне нравится спектакль, я ему дам три копейки. И возникает очень интересное движение навстречу. Творческий человек может обратиться к своему зрителю-потребителю. В свою очередь зритель-потребитель приходит и говорит: «Театр будет таким, как я захочу. Я могу участвовать в его формировании». А так как зрителей и желаний много, в итоге возникает разнообразие.

Но в обоих случаях есть опасность. В первом случае – конъюнктура, во втором – можно попасть в зависимость от масскульта.

– Если считать свободу опасностью, то, наверное, да. Но я не знаю, кто закрытое пространство может предпочесть выходу в мир? А там все движется, на тебя могут напасть, ударить, однако альтернатив больше. Что лучше: находиться в безопасном, но замкнутом пространстве или открывать для себя мир? Он не то чтобы опасен, он многообразен. А самое страшное, с чем человек сталкивается, это – свобода выбора. То есть, художник должен сделать выбор, каким будет искусство завтра, каким будет театр.

И ему главное ответить на вопрос: почему?

– Мне кажется, очень хороша идея расширяющейся спирали. Возможно, ее длительный виток заканчивается, и мы приходим в эпоху «золотого века» развития человечества. Не с точки зрения технологической, а с точки зрения человеческого братства. Технологическая революция, персональные технологии и деньги, позволяют всем все делать вместе и становятся некой идеальной системой. Искусство объединяет, человеческие сопереживания общие. Нет ничего, чтобы подчеркивало твою отличность, наоборот, искусство акцентирует твою человеческую суть. Я думаю, что это вызов, непривычно, но это возвращение к человеку.

Предельно гуманитарная идея?

– Да. Сколь гуманитарен человек, столь гуманитарна идея. Мы приходим к человеку как к единственно ценному существу. Не вот эти ценнее, потому что они сильнее, умнее, богаче, а ты самоценен, ты интересен. И возможности показать ценность отдельно взятого человека колоссальные. Раньше между художником и, условно говоря, его зрителем, слушателем всегда находилась прослойка. Ему говорили: ты имеешь право сказать это или ты не имеешь право сказать это. Кто-то решал. А теперь возможностей намного больше. Разве это не гуманистично? Самая высокая ценность – сам человек.

Но театр никогда не уходил от этой идеи.

– От идеи не отходил никто и никогда. Спросите любую крупную компанию о ее миссии. Вам точно скажут: сделать мир лучше, облегчить жизнь людям. Все это безусловно, никто не отрицает. Это всегда было в искусстве, а еще существовала стеночка. Где-то кирпичная и высокая, где-то прозрачная и стеклянная. Но все равно она существовала и не давала возможности в достаточной степени коммуницировать. Люди творческие реализовывались в границах государства. Не нравилось – вынуждены были уезжать, их высылали. Но и некое другое место тоже предполагало какие-то ограничения. Условно говоря, не бывает независимых газет, потому что все равно у каждой газеты есть своя политика, есть свои редакторы, люди, предоставляющие ресурсы. То есть, всегда существует зависимость от чего-то. Но сейчас эта стеночка становится все тоньше, слабее. Тот, кто создает, у кого есть, что сказать, и тот, кто будет слушать, практически могут быть соединены. Между ними не будет никого, кто решает: достоин ли ты сказать, достоин ли ты смотреть? Достоин или не достоин – выбирает сам человек. Мне кажется, это очень важный момент.

Новые технологии, новое мышление, новые возможности, новое сообщество молодых людей. Молодые – приоритетны.

– Не обязательно. Приоритетны люди открытые. Чтобы спокойно коммуницировать не обязательно быть молодым. Дело не в возрасте, это скорее ментальность, привычка. Вот я, например, участник всех социальных сетей, но ничего там не выкладываю. Я привык говорить, когда меня спрашивают, и не могу представить, что мое мнение кому-то интересно инициативно. Но это только сдерживающий фактор. А молодые вырастают с абсолютной убежденностью – то, что они говорят, кому-то интересно. Меня это поражает, я не представляю, что кому-то интересны мои ноги, которые я сфотографирую и выложу на фейсбук. Вот если бы меня попросили – да не вопрос, сфотографирую и выложу. Поэтому дело не в возрасте, а в ментальности, открытости. Закрытость, наверное, удивительным образом мы преодолели. Мне кажется, произошел следующий скачок. Мы росли в обществе фактического человеческого общения с очень большим количеством ограничений. Мы очень боялись этих ограничений и всегда вели себя правильно. Ходили в той одежде, которая была предписана. Это касалось не только Советского Союза, всех. Потом возник виртуальный мир, интернет, в котором никто никому ничего не предписывал. Все кричали, что он превратился в страшную помойную яму, где живут извращенцы, где можно говорить что угодно, делать что угодно… Так возникла среда, где не было никаких ограничений… Прошел еще какой-то период времени, и появилось поколение, выросшее свободным. Эпоха виртуального мира закончилась, но существуют люди с четким пониманием того, что самое ценное в виртуальном мире – свобода высказывания. И вот с этим менталитетом они начинают осваивать реальное пространство. Вступают в реальную жизнь с сознанием: я интересен кому-то, любой интересен кому-то. Главное – открытость и не-боязнь.

Мир изменился настолько, что это уже можно как-то отрефлексировать?

– Мир изменяется, да. И я бы очень хотел, чтобы мы прошли точку невозврата. Когда у тебя уже не хватает топлива и ресурсов вернуться назад, а есть возможность двигаться только вперед. Конфликты, которые мы сейчас наблюдаем во всем мире, – борьба тех, кто считает, что мы должны оставаться там, где находимся, и тех, кто хочет двигаться вперед. Есть сообщество, так называемый «золотой миллиард», которое знает, как нам надо жить. Они знают, потому что они жили и считают, что это хорошо. А часть людей говорит: «Нет. Я не знаю, как надо, но точно знаю, как не надо, и я не хочу так, как сейчас». К сожалению и ужасу, все это происходит не безболезненно, с конфликтами, с кровью. Но цивилизационные и такие глобальные вещи никогда не происходили безболезненно. Это правда. Поэтому, если бы меня спросили: точка невозврата пройдена или нет? Я бы ответил: верю, что да, но не знаю точно.

Какие ожидания от программы ТЕАРТА в этом году?

– Мне кажется, мы очень многое должны увидеть на ТЕАРТе. Спектакль «Опиум», с моей точки зрения, полностью построен на таких вот новых началах. Сформирован не только драматургом, режиссером, актерами, но и зрителями. Они дали возможность спектаклю возникнуть. Здесь важен сам принцип. Я был на показе, где зрители, которые финансировали «Опиум», не просто сопереживали героям. Они чувствовали себя в какой-то степени родителями. Это новое ощущение у зрителей и очень важный момент, ростки нового театра. В программе есть вещи очень актуальные, например, «Опиум», «Время секонд хэнд», «Птицы», «Саша, вынеси мусор». Актуальность – свойство театра, присущее ему изначально. То есть, по сути, – прямое обращение к народу, к людям. И здорово, что большая часть программы ТЕАРТА – это белорусские спектакли. Потому что при всем при том, – мы белорусы, пока у нас есть белорусский театр. Когда-то мы начинали с фестиваля, где была исключительно международная программа. В этом году его белорусская составляющая больше международной. И если мы не потеряем зрителя, значит, достигнем того, чего хотели. Покажем, что белорусский театр может быть интересным.

Какой ваш главный посыл городу и миру в этом году? Можно говорить об установлении человеческих связей на новом уровне?

– Сто процентов. Никто не отменял принципов морали, заповедей, но перестает существовать институт, который берет на себя право толковать заповеди. Перестает существовать институт, который говорил: убийство одного человека – это плохо. А убийство миллиона – это уже политика. Да, мы жили и пока живем в мире, где убийство миллионов – оправдывают. Но мы приходим в мир, где ни у кого нет права толковать заповеди, у всех есть обязанность их соблюдать. Заповеди, которые лежат в основе человеческого существования, становятся обязательными для всех. И это не постулат. Ведь у эволюции нет цели. У нее есть закон, правило. Так и у людей, не должно быть цели, должны быть правила сосуществования. А у нас это всегда подменялось. У нас была цель – сформировать нового человека. Но давайте просто жить по правилам, которые установлены эволюционным законом, как живет природный мир. Слово «эволюционный» можно заменить «божественным началом», как угодно. Но это свод законов, у которых нет цели, оправдывающей средства. Ничто не может быть оправдано благом миллионов. Это и есть та самая «золотая эра человечества», когда мы приходим к пониманию ценности правил человеческого общения и каждого существа. Вот те изменения, которые, мне кажется, грядут. До них, может быть, еще идти и идти. Но уже выросло другое поколение. Они не боятся завтрашнего дня, не прилагают никаких усилий, чтобы защитить себя, они не копят деньги, не боятся будущего. Живут сегодня и сейчас. И это – ярчайшее проявление свободы индивидуальности.

Можно сказать, посыл программы ТЕАРТа в этом году такой: напоминаем себе, что мы люди?

– Мы напоминаем себе, что каждый из нас человек, и это высшая ценность. Я уважаю, все, что сделали люди вчера, восхищаюсь их подвигами. Но подвиги были совершены тогда и в других условиях. С ужасом представляю себе мир, где человеку нужно было бы стоять голым на морозе, чтобы его обливали водой, человек замерз и все восхищались его мужеством. Я не хочу мира, где было бы необходимо совершать подобные подвиги. Мир был таким, и люди, которые совершали эти подвиги, достойны вечной славы. Но я не хочу такого мироповторения.

Пришла эпоха, когда перестает существовать масштаб, когда каждый человек может быть интересен и может интерес к себе вызвать. И это сегодня главное.

Фотографии: teart.by